ГЕРОИЧЕСКОЕ ФЭНТЕЗИ

Доблестные варвары, рыцари и принцы с колюще-режущими предметами в руках прорубаются сквозь орды чудовищ, бандитов и колдунов, дабы спасти беззащитных красавиц или целое человечество разом. Все вокруг пылает, кровь течет рекой, мир рушится, а мужественный Герой делает свою привычную работу — таково “героическое фэнтези”.
В 1960 г. Фриц Лейбер впервые применил термин Sword & Sorcery — то, что у нас чаще всего называют “героическим фэнтези”. Впрочем, каноны жанра сформировались гораздораньше. В классической S&S, как правило, нет тщательно
проработанного внутреннего мира персонажей и запутанных нравственно-психологических сюжетных коллизий. Упор делается на красочные описания причудливых локаций и захватывающих героических приключений. Экшен, экшен, и еще раз экшен — вот что такое “меч и магия”.
У истока S&S стоят рыцарские романы вроде “Амадиса Галльского” и других опусов, коими с упоением зачитывался сервантесовский Дон Кихот. Более поздние прародители — классическая приключенческая литература и бульварное чтиво (pulp fiction), популярное в Америке в начале XX века. Именно они послужили источником вдохновения для Эдгара Райса Бэрроуза, начавшего в 1912 г. два своих знаменитых цикла — о Тарзане и о Картере Марсианском. Эти книги стали краеугольным камнем для писателя, которого считают “отцом” S&S — Роберта Ирвина Говарда.
Самый знаменитый герой Говарда — Конан из Киммерии, который проходит путь от авантюриста до короля. На этом пути он сражается с колдунами, монстрами, жрецами темных культов, завоевывая любовь прекрасных женщин и славу великого бойца. Кроме Бэрроуза, в произведениях Говарда чувствуется влияние Г. Р. Хаггарда, Р. Киплинга и Ф. Ницше.
Образ Конана сильно отличается от типичного положительного героя приключенческой литературы. Конан вовсе не рыцарь в сверкающих доспехах, свершающий добрые деяния во имя чести и справедливости. Это дикарь, вырванный из своей среды, но оставшийся верным варварским привычкам. В принципе, он неплохой мужик, который при этом вовсе не стремится активно творить добро. Он просто живет так, как ему нравится: ввязывается в авантюры, ухлестывает за красотками, охотится за сокровищами.
Мир узрел нового героя в декабре 1932, когда в журнале “Weird Tales” был напечатан рассказ “Феникс на мече”. За “Фениксом” последовали небольшой роман и 20 повестей о Конане, опубликованные в различных периодических изданиях. Из сотен разноплановых произведений Говарда к героическому фэнтези также относятся циклы рассказов об авантюристе-пуританине
Соломоне Кэйне, лихом кельтском викинге Кормаке Мак Арте, вожде пиктов Бране Мак Морне и короле Валузии атланте Кулле. Однако эти персонажи вовсе не являются клонами Конана, хотя “героические” повести Говарда имеют много общих черт, прежде всего в построении сюжета и стилистике.
Стараниями Говарда возникло каноническое S&S: псевдосредневековый фон, красочные описания почти непрерывных битв супервоина с бесчисленными ордами врагов, причудливая магия.
Говард не был “одиноким волком”. Многие его современники писали аналогичные произведения, — просто большинство из них не обладали говардовским талантом. Впрочем, и откровенные подражатели, и более талантливые авторы немало сделали для формирования и закрепления жанра S&S.
После своего самоубийства в 1936 г. Говард был практически забыт (впрочем, серьезная литобщественность и раньше не баловала его вниманием). Однако оставались поклонники, одним из которых был писатель и критик Лайон Спрэг де Камп. Он искренне увлекался героическим фэнтези и особенно творчеством Говарда. Когда в его руки попала часть говардовского архива, де Камп обнаружил там много черновиков, набросков и недописанных произведений, в том числе и о Конане. На их основе он сочинил несколько стилизаций под Говарда, которые и опубликовал в 1960-х.
К тому времени отношение общественности к фэнтези существенным образом переменилось. В США еще в пятидесятых были переизданы уже в книжном виде говардовские вещи о Конане, что помогло несколько реанимировать его популярность. В 1956 г. даже возникла “Хайборийская Лига” — группа писателей, поставивших целью популяризовать героическое фэнтези (Де Камп,
Картер, Лейбер и др.). Но главная причина интереса публики шестидесятых годов к фэнтези — безусловно, успех “Властелина колец”, на волне которого издатели бросились искать похожие книги, и Конан пришелся как нельзя кстати.
Де Кампу, пожалуй, лучше других удалось стилизовать свою “конину” под фирменную манеру Говарда. Всего же в конаниане, ставшей одной из масштабнейших межавторских серий в истории литературы, участвовали десятки писателей из разных стран. Впрочем, продолжатели Говарда писали не только о киммерийце, создавая свои миры и героев, по большей части откровенно вторичные. Например, Лин Картер сотворил шестироманную эпопею о Тонгоре из Лемурии, а Джон Джейкс выдал 5 томов про Брака-варвара.
Чтобы выделиться из общей массы, надо было выкинуть что-нибудь эдакое. Джон Норман, к примеру, приправил свой многотомный цикл о планете Гор пряной горстью садомазохизма и варварского сексизма, потакая низменным чувствам части читателей-мужчин. А Роберт Адамс перенес действие сериала “Конные кланы” в будущее, когда после атомной войны человечество впало в варварство, а к власти пришли мутанты, обладающие сверхспособностями на грани с магией.
Карл Эдвард Вагнер снискал популярность и признание, сделав своего героя-супервоина Кэйна... колдуном. А ведь со времен Конана общим местом стало правило: “Хороший колдун — мертвый колдун”. Но Вагнер нарушил канон S&S, основав героическое dark fantasy. Многие его идеи позднее развил Глен Кук в “Анналах Черного Отряда”.
Видный американский писатель Фриц Лейбер прославился циклом о двух эксцентричных авантюристах, варваре-северянине Фафхрде и воришке из городских трущоб Сером Мышелове. Лейбер впервые разделяет супергероя на две ипостаси. Сила и доблесть достались могучему, но несколько простоватому Фафхрду, а изворотливость и интеллект олицетворяет Мышелов. Еще одно коренное отличие от Говарда — откровенно ироничная манера изложения.
Как правило, в центре героического фэнтези — приключения главгероя, который либо осуществляет операцию по спасению чего-либо (человека, страны, всего мира), либо просто бродит туда-сюда в поисках опасностей. Впрочем, иногда приключения сами находят героя, который отлично обошелся бы и без них.
Например, в романе Флетчера Прэтта “Колодец Единорога” рассказывается о юном изгнаннике Эйраре Эльварсоне, который встает на тропу авантюр. Роман Прэтта отличается от классической схемы S&S тем, что его герой — обычный человек. Эйрар — не супербоец вроде Конана или Фафхрда, не профессиональный головорез и мошенник наподобие Серого Мышелова или Кугеля, не могучий колдун, как Кэйн, а простой парень, волею Судьбы затянутый в необычные приключения.
Примерно по тому же сценарию развивается еще одно знаковое произведение S&S — “Три сердца и три льва” Пола Андерсона. Норвежец Хольгер Карлсон попадает в параллельный мир, где легенды о Карле Великом и его паладинах — не выдумка, а явь. Схема “современный человек в магическом мире” давно превратилась в популярный прием как фэнтези вообще, так и S&S. Хольгер проходит через вереницу испытаний, в ходе которых выясняется, что на самом деле он — потерявший память супергерой Ожье Датчанин.
Со временем “героическое фэнтези” сблизилось с фэнтези “высоким”, в духе Толкина. Героику писали не только члены “Хайборийской Лиги”, но и вполне сложившиеся мэтры фантастики, коим было абсолютно неинтересно шагать по уже проторенной дорожке.
Ли Брэккет написала ряд произведений, действие которых происходит в будущем на Марсе, Венере и других планетах. Вместе с бэрроузовскими декорациями писательница щедро использовала приемы Говарда — и такие ее произведения, как “Меч Рианонна” и цикл о приключениях Эрика Старка, относят к лучшим образчикам S&S. На счету Клиффорда Саймака три романа о Затерянных Землях, откуда волшебство просачивается в христианский мир. Сюжетно книги не связаны, хоть и построены по единой схеме: группа героев отправляется в приключение, приводящее их к познанию самих себя. Примерно в таком же духе чуть ранее отметился в S&S еще один неординарный мастер Эйв Дэвидсон (роман “Феникс и зеркало”).
В семидесятых годах зародилась женская героика. Если Ли Брэккет работала в русле традиционной “мужской” S&S, то более поздние писательницы испытали явное влияние феминистических идей. Хотя это не означает, что центральными персонажами таких книг являлись обязательно дамы. Показателен роман Тэнит Ли “Восставшая из пепла”, положивший начало трилогии о Белой Ведьме. Типично мужские приключения воина-колдуньи Уастис сменяются историей ее сына Вазкора.
Впрочем, имеется немало книг, где женщина “круче” самого навороченного мужика: “Хроники Паксенаррион” Элизабет Мун, “Книга Великой Альты” Джейн Йолен, ряд романов Мэрион Зиммер Брэдли и Мерседес Лэки. Опусы о суровых дамочках иногда творят и мужчины — например, трилогия “Стужа” Робина Уэйна Бэйли, героиня которого является женским клоном вагнеровского Кэйна.
Отдельно стоит отметить Майкла Муркока. Многие книги этого незаурядного мастера написаны в жанре S&S, правда, весьма специфического свойства. Муркок писал героику ради денег, но при этом навязывал героям и, соответственно, читателям, собственные правила игры. На первый взгляд, S&S Муркока — типичная “конина”, но чего стоят одни его герои! В отличие от лишенных сомнений крутых парней Говарда и других основоположников, персонажи Муркока томимы темными страстями, одержимы комплексами, фобиями и прочими явно несуперменскими качествами.
Наиболее прославленный персонаж Муркока — бесспорно, альбинос Элрик, последний правитель государства Мелнибонэ. Цикл об Элрике задумывался как пародия на Конана. Судите сами: Конан — варвар-амбал с гривой черных волос, презирающий магию и не страдающий развитой психикой; Элрик — наследственный император-интеллектуал, болезненный альбинос, черпающий силу лишь от своего волшебного Черного Меча, буквально пропитанный магией и раздираемый сомнениями. Конан начинает с низов и становится королем, Элрик же проходит путь от императора до бездомного бродяги-авантюриста. Впрочем, со временем цикл превратился в любопытную “антигероическую фэнтези”. Рождается новый Хаос, Элрик становится предателем тех идеалов, за которые будто бы сражался, и находит смерть от собственного оружия... Почти греческая трагедия!
Со временем основной поток S&S все дальше уходит от канонов, заложенных прародителями. Истории о героях, тупо размахивающих заостренными железяками, быстро приелись публике. Авторы, пишущие S&S, не отказываясь от привычных клише, все больше вводят в свои произведения элементы психологизма и реалистичности. Наиболее красноречивым примером стало творчество “короля” современной героики британца Дэвида Геммела.
Главное достоинство романов Геммела — внимание к незначительным деталям, причем не столько к бытовым подробностям, сколько к характерам персонажей, даже второстепенных. Образцом может считаться трилогия “Друсс-Легенда”, входящая в объемный Дренайский сериал.
У супервоина Друсса есть немало общего с Конаном. Однако если Говард считал внутреннее развитие своего героя само собой разумеющимся и не акцентировал на нем внимание, то Геммел довольно тщательно демонстрирует подвижки в характере своего героя. Сначала Друсс — горячий юнец, видящий мир исключительно в черно-белых тонах. Постепенно он начинает понимать, что жизнь — явление полосатое, и автор подтверждает это рядом наглядных примеров. Главное, на мой взгляд, достижение Геммела — умение придать живые, человеческие черточки второстепенным персонажам (даже тем, кто не влияет на развитие основного сюжета). Практически за любым воришкой, наемником, купцом или князем стоят свой характер и история.
Оригинальный по задумке, но не по воплощению цикл S&S выдал Стэн Николс. Главные положительные герои его трилогии “Орки. Первая кровь” — отряд наемников-орков, стандартных бяк большинства фэнтезийных миров. Случайно овладев могучим артефактом, дружина капитана Страйка пытается спасти свою жизнь, а заодно и мир.
Цикл “Грозовые земли” Джона Мэддокса Робертса — этнографическое героическое фэнтези, где подробно показаны обычаи разных племен, населяющих волшебный мир. Робертс в свое время отметился несколькими романами о Конане, может, поэтому история приключений юного Гаэля явно напоминает Говарда. С другой стороны, есть сходство с романами Ланье (действие также происходит на впавшей в варварство после атомной войны Земле).
По-прежнему популярен прием “наши в мире магии”. Герой трилогии Томаса Мартина, студент Стив Уилкинсон, попав в магический мир, вынужден не просто сражаться с черным воинством Ужасающих Владык. После того как один из главных гадов закупает устаревшее земное оружие — автоматы, списанные советские БТРы и танк — Стиву приходится вооружиться не мечом, а более эффективной базукой... “Седьмой меч” Дэйва Дункана повествует о химике Уолли Смите, который после смерти возрождается в мире магии в облике супервоина лорда Шонсу. Герою предстоит решить массу задач, прежде всего психологического и морального свойства, хотя помахать мечом Смиту-Шонсу тоже придется изрядно.
Довольно часто S&S скрещивают с иными направлениями жанровой литературы. Например, Саймон Грин в цикле “Хок и Фишер” рассказывает о капитанах Стражи, которые, сражаясь с колдунами, оборотнями, террористами и наркоторговцами, ведут борьбу с преступным миром славного города Хейвена. Его же “Восход голубой луны” — S&S с элементами юмора и детектива, а “Кровь и честь” — смесь героики, детектива и готики.
Лоуренс Уотт-Эванс в дилогии “Обломок войны” смешал героику с “космической оперой”: практически неуязвимый и безжалостный киборг попадает на планету, где существует магия. Также с НФ скрестил свои произведения Мэтью Вудринг Стовер, чья дилогия “Герои умирают” и “Клинок Тишаллы” совмещает черты очень кровавой и натуралистичной S&S с антиутопией. Результат — яркая, жесткая, временами откровенно беспощадная проза, заставляющая о многом задуматься.
Не обошло героику и увлечение постмодернизмом. Правда, до жизни такой дошел лишь автор, свободный от стереотипов англоязычной S&S, -Анджей Сапковский. Его “Ведьмак” — цикл нестандартной героико-эпической фэнтези, постмодернистский гибрид западного и славянского фольклора, литературы и реальной истории. Сага о Ведьмаке постепенно превратилась в серьезное произведение, уйдя далеко за рамки героической фэнтези.
Пользуются спросом истории с чернушным оттенком, чьи герои творят сомнительное “добро” с позиций отрицательных персонажей или откровенно преступными методами. Это и героические эпики “Империя Ужаса” и “Анналы Черного Отряда” Глена Кука, и откровенно подражающий ему Джеймс Баркли с “Хрониками Ворона”, и Стивен Браст с серией “Влад Талтош”.
Ну и, конечно, стоит упомянуть юмористическую S&S. Здесь мы видим и откровенную пародию на штампы героики (уморительный “Ронан” Джеймса Бибби), и более изобретательные по задумке, хотя и неровные по воплощению “Сагу о Рыцаре-Драконе” Гордона Диксона и “Чародея поневоле” Кристофера Сташеффа.

Из журнала "Мир Фантастики"